Литературное наследие, оставленное потомкам

В западне

Какое-то тревожное чувство заставило Павлина открыть глаза. Еще не отойдя, как следует, ото сна, он, отдуваясь, утёр ладонью вспотевшее лицо. На чердаке жарко и очень душно. Утреннее солнце успело раскалить соломенную крышу, и от неё веяло жаром, как от разогретой печки. Ощущение опасности не проходило, и теперь уже проснувшись, ему чудились шаги в саду, настороженные голоса множества людей. Стараясь успокоить себя, Павлин думал: «Нервишки, видно, дребезжать начинают, который уж год по лесам шастаю, а нет, никак не привыкну. И к сонному страх подступать начинает».

Он хотел было лечь опять и расстегнул ворот гимнастёрки, но в эту минуту ясно услышал негромкий разговор. Прислушался - говорили по-русски. Павлин посмотрел на своих спутников, которые, приняв самые причудливые позы, спали крепким сном, но будить не решился, только усмехнулся внезапно мелькнувшей мысли «как кабаны на лёжке». Голоса в саду не утихали, наоборот, они, кажется, приблизились к стайне.

«Кого это там лешак принёс», обеспокоенно подумал Павлин и принялся осторожно выщипывать в кровле солому. Когда образовалась узкая щель, прильнул к ней, но тут же отпрянул, словно кто ткнул его в глаза чем-то острым. Совсем неподалёку стояли несколько вооружённых автоматами солдат. Ещё несколько человек сидели на жердях изгороди, и около них, поводя носом, расхаживала рослая овчарка. Бойцы негромко переговаривались между собой, показывали руками на стайню. Вот от них отделился один и с автоматом наперевес побежал на подворье. Пока Павлин наблюдал за ним, остальные куда-то пропали.

«По следам пришли москали, оцепляют!» - всполошился он.

Зная о тайном сговоре Юра с Лысым, - прихватить награбленные ценности и уйти в Польшу, - подслушав их как-то пьяный разговор, Павлин давно вынашивал план избавиться от Лысого, и, став приближённым главаря, уйти вместе с ним. Случай исполнить его был самый подходящий, и первой мыслью было полоснуть очередью по спящим, махнуть в сад и, дождавшись развязки, вернуться в схрон и рассказать Юру о нарушении Лысым инструкции, - что сказать главарю, он нашёл бы. Времени, чтобы укрыться в саду, было достаточно, но страх не позволил ему осуществить задуманное. Страх заставил его опять прильнуть к щели, а когда увидел совсем рядом от стайни бойца, который бежал по тропинке, Павлин толкнул ногой спящего рядом бандита, одновременно воскликнул:

- Облава, окружають!

Видно услыхав этот возглас, боец резко замедлил бег, воззрился на стайню. Бандиты, спросонья не успевшие сообразить в чем дело, схватились за оружие, но Павлин опередил их - длинной очередью полоснул по бегущему бойцу. Тот пробежал ещё несколько шагов и упал. Повторными очередями бандит попытался добить бойца, но это ему не удалось: толстый ствол груши закрывал обзор. Спутники Павлина тоже открыли огонь, и на чердаке сразу стало дымно, кисло запахло порохом.

В саду, совсем рядом от стайни, послышались слова команды, и тут же затрещали автоматы, от двери полетели отколотые пулями щепки.

- Гранаты, гранаты давайте! - закричал Лысый.

- Может, выйдем, Лысый. Побьют же усих! - робко проговорил один из бандитов.

- Я тоби выйду! Спытай тильки, - зараз макитру твою продырявлю.

Лысый выхватил из рук говорившего гранату, зубами рванул чеку и швырнул её наружу. Бойцы сразу перенесли огонь по чердаку, и тут же один из бандитов с грохотом полетел в лаз. Автомат его остался лежать там, где нашла его пуля. Некоторое время Лысый метался по чердаку, не зная, что предпринять. Он хорошо знал: стайня уже оцеплена солдатами, но знал он и то, что оцепление это, жидковато - состав групп бойцов, базирующихся по сёлам, ему был хорошо известен.

- Ну, шо воны там робят?

Павлин не успел ответить, как Лысый швырнул его в сторону, сам склонился над щелью в крыше и тут же рванул затвор автомата на себя. Вниз по косогору один из бойцов уносил раненого. Тот был, видимо, тяжёл, и боец, низко согнувшись под тяжестью тела, тихонько трусил к лежавшему неподалёку большому камню. Лицо бандита скривилось в злобной гримасе.

- А-а-а, курва совитска!

Вместе с возгласом, он, что было силы, надавил на спуск и не отпустил пальца до тех пор, пока, плюнув последней гильзой, автомат не умолк.

Если вначале со стороны сада огонь был плотнее, то теперь очереди раздавались со всех сторон с одинаковыми интервалами. Значит, кольцо замкнуто намертво. Одна из пуль больно клюнула Павлина в предплечье правой руки. Автомат с опорожненным диском глухо ударился о доски. Медленно опускаясь на колени, Павлин услышал, как по крыше пробежал легкий шорох, затем слабый треск, и чердак стал заполняться едким дымом.

- Кхе-кхе-кхе. - Лысый хотел что-то сказать, но дым лез в глотку, проникал в лёгкие, и он закашлялся.

- Запалылы, москали проклятые!

Один за другим бандиты опускались на колени – внизу дышалось легче, но становилось нестерпимо жарко.

- Усе вниз! - прохрипел Лысый.

Он первым юркнул в лаз, наступил на что-то мягкое, а когда разглядел, попытался ногой отпихнуть труп убитого бандита. Это ему не удалось, и соскочившие следом уже ступали на грудь и лицо убитого кованными немецкими ботинками. Внизу дыма было меньше, но он очень быстро проникал и сюда, ещё несколько минут, и смерть от удушья неминуема.

Лысый лихорадочно искал выхода и наконец решил:

- Скильки у нас гранат?

- Д-д-ви, - кашляя, ответил один из бандитов.

- Добре. - Голос Лысого обрёл уверенность, и уверенность эта передалась его спутникам.

- Я зараз видчиню дверь, а ты - швыряй гранату. Як тильки ахнет, давай другую, и тикаем дружно. Ну, с богом!

В распахнутую дверь сразу хлынул дым. Пробивая эту плотную завесу, в проёме мелькнула граната, сильно брошенная бандитом. Почти тут же раздался тупой удар, и чуть не в метре от порога взметнулся столб огня. Граната попала в ствол яблони и отрикошетила. Намертво сраженный осколками, тот, что бросал гранату, мешком свалился на порог, загородил телом притвор. Вторая граната так и осталась зажатой в его ладони. Ещё надеясь на удачу, Лысый решил выходить и уже там, на воде, попытаться бежать. Но когда он швырнул автомат за дверь и в один прыжок оказался в саду, сразу почувствовал, как чьи-то сильные руки обхватили его поперёк груди.

Со связанными сзади руками бандиты сидели на земле, возле ствола толстой груши. Подле них весь во внимании - Джой, а чуть поодаль - Равин. Бандеровец с обгоревшей спиной то и дело крутил плечами, ёжился. Видно, прикосновение одежды к обожжённому месту причиняло ему боль.

«Надо Шумилину сказать, пусть перевяжет», - подумал Равин. В надежде отыскать где-то поблизости санинструктора, он оглядел подворье и увидел, как от беседки, где стоял Закатель к нему спешил Шумилин. Минуя Равина, он подошёл к бандеровцу, с минуту пристально глядел тому в лицо, а потом властно скомандовал:

- Встать!

Словно испугавшись резкого окрика, бандит стремительно поднялся на одно колено, но, потеряв равновесие,

ничком сунулся на землю.

-Ф-ю-ю, - присвистнул Шумилин, увидев обезображенную спину бандита.

- Лежи так и не шевелись - перевязывать буду.

Будто та боль и страдания, которые испытывал сейчас бандит, передались и ему, в голосе санинструктора слышались страдальческие нотки, а слова были сказаны мягко, с соучастием. «3дорово это у него получается», - подумал Равин, наблюдая за тем, как ловко орудует Шумилин ножницами, срезая шмотки обгоревшей кожи со спины бандеровца.

Санинструкторов со специальным образованием в группах, как правило, не было, и их обязанности выполнял кто-то из бойцов. Они проходили туры усовершенствования и могли квалифицированно оказать первую помощь раненым. Начальником курсов был знакомый Закателю ещё по фронту майор. Как-то при встрече он сказал: «Ну, лейтенант, повезло тебе здорово. Твой Шумилин прямо хирург наполовину. Ты, друг, береги его. У парня не голова - справочник медицинский. Ему бы не бандитов ловить, а институт закончить да людей врачевать».

При первом же удобном случае Закатель попросил Шумилина рассказать о себе.

Рос Илья без отца, и запах йода и камфары, названия лекарств и перечень инструментов, которыми работает хирург узнал, чуть ли не с пелёнок. Едва научился ходить, мать - сестра хирургического отделения - стала брать его с собой на дежурство. Случалось, поднимали их среди ночи, и тогда парнишка досматривал прерванные сны на кушетке в ординаторской. В шесть лет больные научили его читать, по случайно попавшим в их руки книжкам, большинство из которых было на медицинские темы. А в восемь Илюшка вовсю помогал матери разнести по палатам приготовленные матерью коробочки с лекарством, на которых стоял номер палаты и койки. Получить у кастелянши халаты, заменить использованные кислородные подушки было его обязанностью. Началась война, и больница стала военным госпиталем. В одну из ночей раненых привезли особенно много. Единственный в больнице хирург работал на пределе человеческих возможностей, вечно невысыпающиеся сёстры валились с ног от усталости. Тогда и разбудил Илюшку тревожный крик матери. Не понимая в чём дело, он ворвался в операционную и увидел склонившуюся над столом мать и ещё двух сестёр. Они крепко держали руки и ноги лежавшего на столе большого и сильного человека. Тот непрестанно поднимал голову, что-то несвязно выкрикивал. «Голову, голову держи!» - не глядя на Илюшку, приказал хирург. Когда он изо всех силёнок прижал голову того человека к столу, он затих, и сразу же в тишине операционной послышался непонятный звук - кхы-кхы-кхы. Словно кто гвоздем водил поперек исструганной доски. Смысл этого звука дошел до Илюшки только тогда, когда заметил, что правая нога человека стала намного короче левой. «Быть тебе парень хирургом, смелость у тебя есть», - сказал тогда хирург...

Шумилин убрал в сумку бинты, удовлетворённо оглядел свою работу и сказал:

- А теперь встать, и шагом марш к беседке.

Другие бандиты вполоборота повернулись к уходившим, проводили их настороженными взглядами. Равин давно знал Закателя и всё больше и больше убеждался в том, что лейтенант был большой психолог. Он отлично разбирался в людях, умел найти подход, казалось бы, к неприступному человеку, разговорить его или подчинить своей воле. По одному ему понятным признакам, многое мог сказать о характере человека, его воле и твёрдости духа, о настроении.

Равин вспомнил, как формируя первый состав труппы, лейтенант долго убеждал оперработника Шмалина включить в её состав баптиста Салкина и добился этого. В критический момент Салкин проявил силу воли, не струсил, оказавшись один на один с опытным бандитом, и, умело действуя, обезвредил его. Вот и сейчас, вовсе не случайно, лейтенант приказал привести именно этого бандита.

Закатель действительно надеялся на то, что из троих этот быстрее других даст правдивые сведения, которые так необходимы были для некоторых обстоятельств. Уж очень много событий, непредусмотренных планом, произошло за последние несколько часов, и это тревожило лейтенанта. Инструкция подсказывала ему, что есть какая-то логическая связь между этими событиями, хотя на первый взгляд они и не взаимодействуют друг с другом, не имеют даже косвенных доказательств такого взаимодействия. Пытаясь связать все эти звенья, как ему казалось порванной цепи, воедино, Закатель построил стройную, на первый взгляд, версию, но она рассыпалась, словно карточный домик, лишь только в неё вплетался вопрос: «Почему бандиты обстреляли сержанта в то время, когда группа уже покинула подворье Сикоры? А ведь бойцы находились в непосредственной близости от стайни, и при желании из укрытия не составляло труда расстрелять группу в упор».

Ломая над этим вопросом голову, Закатель начал допрос бандеровца. В надежде получить если не ответ, то хотя бы одно из недостающих в цепи событий, звеньев. Когда он задал первый вопрос бандиту, тот неожиданно попросил:

- Цыгарку дайтэ.

Закатель хотел передать свою, только что зажжённую сигарету, но передумал. Достав портсигар, подал бандиту сигарету, щёлкнул зажигалкой, поднёс язычок жёлтого пламени к лицу бандита. Чуть было не потухнув, от порывистого дыхания, пламя метнулось в сторону, стало похоже на изготовившуюся к броску змею. После частых глубоких затяжек, от которых сгорела почти вся сигарета, бандеровец спросил:

- А що мени будэ?

- Степень вашей вины определит суд, но вы можете облегчить свою учесть, если будете откровенны, - спокойно ответил Закатель.

Из разговора с боевиком удалось узнать многое, что пролило свет на, казалось бы, загадочные факты. «Жалко нет Кузнецова, а пища для размышления богата», - подумал Закатель.

Н.А. Михеев

Материал подготовила Н. Дубровская

*Орфография и пунктуация сохранены автора

Фото с сайта https://мечтаветерана.рф/veterans/miheev-nikolay-aleksandrovich